Время меняет тело. Я злилась на себя, очень сильно злилась. Не могла забыть то, как позировала, то, что чувствовала. Было неловко за свое стареющее тело, хотелось молодости, бодрости в мышцах, чтобы опять живот был подтянут и могла садиться на шпагат, делать мостик и крутиться на брусьях. Что-то я могу? Что-то потеряно безвозвратно. Я смотрелась в зеркало, что висело в ванной. Дома никого не было. Неуверенно обнаженной прошлась по квартире. Очень непривычно и зябко, и это несмотря на то, что на улице уже июнь, лето.
Как по ритуалу, после самого рождения ребенка, его заворачивают, дают одежду, и он носит ее до конца своих дней. Боится снять, даже ночью, и то спит в пижаме под одеялом. Тело перегревается, наращивает слои жира, органы начинают неправильно работать и пошло-поехало. Виной всему не сам климат, что холодно, а мораль, которую привили нам с детства родители, а им их родители, а им…. Мне нравится мое тело, оно молодо, я так считаю, это мой храм. Я забочусь о нем, и в душе рада, когда им восхищаются, смотрят с легкой завистью, а мужчины, прищурившись, косятся и посылают многозначительные знаки. Да – это приятно. Но в последние дни я все думаю о той студии и о юном художнике. И как бы ни сопротивлялась, не уговаривала себя не идти больше туда, я все же собралась и пришла.
Шла как на свидание. Переживала. Утром был репортаж у губернатора, поэтому оделась помпезно. Светло-синий костюм, жилетка и белоснежная блузка с перламутровыми пуговицами, юбка чуть ниже колен и серебряный браслет, его мне подарил Макс в прошлом году. Сегодня больше съемок не намечалось, и я ушла со студии пешком. Хотелось пройтись и еще раз подумать. Но чем больше думала, тем больше было уверенности, что мне надо обязательно прийти, во что бы то ни стало прийти. И я шла к нему, к юному художнику, просто послушать пение птиц.
Он как всегда не сразу открыл и явно был удивлен моему приходу. Наверняка думал, что все, я упорхнула и больше не появлюсь. Леша смущался. Был немного не в себе. То предлагал чаю, то убегал в мастерскую, то опять молчал и теребил ворот рубахи. Он такой забавный, милый, застенчивый и честный. Наверное, это мне в нем и понравилось. Минут через тридцать мне удалось сломать в нем стену, он разговорился и стал трещать о всякой всячине. То про энергию клеток, что клетки имеют свою частоту, и если она сбивается, происходит просто их разрушение. То говорил про соль, что если ее много, то сердце страдает. И еще много о чем.
— Работать сегодня будем? – Спросила его, и тут же добавила, — я готова.
— Да? … – Как-то неуверенно ответил он, то ли спросил, то ли утвердил, что будем работать.
— Ну я пошла, — сказала ему и вышла с кухни.
— Куда? – Растеряно спросил он.
— Раздеваться, что же еще, — не поворачиваясь, сказала ему, а у самой в душе птицы запели.
В этот раз я быстро и аккуратно сняла одежду, у меня один такой костюм. Сверху положила блузку, боялась испачкать, кругом столько пыли, трусики под юбку. А после стала выбирать себе маску. Хотелось необычную, но выбор пришел на самую что ни на есть простую маску. Она не мешала… Вот только что она могла прикрыть? Разве что просто отвлекала внимание от самого лица. Надев ее, подошла к зеркалу. Опять стало неловко и даже боязно. Сегодня на мне не было того самого черного пушка, что придавал мнимую защиту. Макс, мой любимый муж, так и не заметил этой удивительной перемены. Сегодня в зеркале отражалась молодая женщина. Игривые глаза, улыбка на лице, застенчивая поза, что прикрывала ладошкой свой белоснежный лобок. Она подмигнула сама себе и вышла в коридор.
Вошла в мастерскую гордо и спокойно. Грудь щемила, но я не стала ее прикрывать, только вскользь посмотрела на нее, соски предательски выпирали. Сперва повернулась к художнику спиной, как бы думая, куда присесть, а после медленно развернулась к нему лицом. Я опять покраснела, по спине пробежала волна, как будто провели рукой. Чуть вздрогнула, грудь качнулась. На мгновение я потеряла дар речи. Хотелось сдвинуть с мертвой точки время, но не могла. Ощущала, как его взгляд буквально прыгает по моему телу. Чувствовала его, даже если бы закрыла глаза. Взгляд материальный, и в этом я сейчас убедилась.
— Я могу постоять, — наконец у меня получилось с трудом произнести эти простые слова.
— Да… — Заикнувшись, ответил Леша и потянулся за углем.
Не стала отворачиваться, мне наоборот хотелось стоять так, чтобы моя нагота была наиболее откровенной, наиболее женственной, эротичной, вызывающей, провокационной. Он принялся за работу. Я смотрела на него и любовалась его руками, как он ловко проводит пальцами. Любовалась его подбородком, на котором только-только появилась щетина. Я любовалась его худыми плечами, ногами. Он был босиком. Заметив это, я улыбнулась. О чем он думал? Даже не знаю. Дышать стало легче, немного успокоилась и уже не так сильно стеснялась своего голого лобка. Для женщины моего возраста, наверное, это не подходит. Хотя, что вообще подходит? Позировать перед юношей и еще тащиться от этого, что вообще мне может подойти? Ах. Глубоко вздохнула я. Соски то сжимались, то растворялись, то опять сжимались. Они издевались надо мной, но за ними было интересно наблюдать, и я отвлеклась. Теперь слышала пение птиц, доносившихся из динамика. Скоро мы только так и сможет слушать их. В больших городах почти не остается деревьев, а если и живут птицы, то в основном воробьи да глупые голуби.
Минуты медленно потекли. Моделям действительно тяжело работать. Надо стоять и не шевелиться, сохраняя изначальную позу тела, а это очень тяжело, по крайней мере с непривычки. Леша усердно работал. Кажется, он перестал волноваться и теперь полностью погрузился в работу. Ему хотелось быстрее нарисовать, его руки так и мелькали. Вот только я так и не успокоилась, по-новому заныло в груди, ком в горле, и ужасное желание пошевелиться.
— Можно я разомну ноги? – По-детски спросила у него.
— Да, конечно же, — быстро отозвался он и опять робко скосился на лобок.
Мне хотелось улыбнуться ему, но что-то сдерживало. Меня пугала разница в возрасте. Хотя душой я была все та же девчонка, но возраст, вот странная штука, всего-то цифры, но так много значат. Сдерживая себя, я сделала гордый, почти надменный вид. Пусть не думает, что если мать его одноклассника ему позирует, то все дозволено. Нет, он мальчишка и не более того. Повернулась к нему спиной, тяжело было стоять и ощущать этот взгляд. Стало легче, но ненадолго. Не знаю кому это больше доставляло удовольствие, ему или мне, но я не спешила. Немного прогнулась в спине, замерла на мгновение и посмотрела назад. Он быстро опустил взгляд.
— Не бойся смотреть, я ведь модель, — спокойно сказала, а потом добавила, — и мне приятно.
— Да? – Как-то удивленно промямлил он.
— Да. — Подтвердила я, и он поднял взгляд. — Женщине нравится, когда ее разглядывают, и я не исключение, — на этих словах выпрямилась, повернулась к нему лицом, его взгляд опять упал.
— Вы красивая, — пробубнил Леша.
— Скажи еще что-нибудь, — попросила его.
— Вы красивая. — Повторил он, я подняла брови, давая понять, а что еще кроме этого ты можешь сказать. — Сексуальная, — и опять опустил взгляд.
Я бы сама отвернулась от этих слов. Юноша смотрел на меня не просто как на модель или как на женское тело, он видел во мне сексуальность, а значит и страсть, значит внутреннее желание, значит он не такой уж и мальчик, коли нашел в себе силы и смелость сказать так открыто.
— Спасибо, — поблагодарила я его, мне эти слова были дороги.
Подошла к нему и потрепала его по голове. Хотелось, чтобы он не боялся меня, чтобы вел себя более свободно, не как замороженный тюлень, а как друг. Леша улыбнулся. И тут позвонили в дверь. От ужаса я вскрикнула, как будто кто-то уже ворвался сюда и застукал меня с парнем. Меня сковала паника, и я не могла пошевелиться. Теперь понимаю, что порой происходит с людьми в самый ответственный момент. Они просто теряют над собой контроль и мечутся, совершая одну ошибку за другой.
(Продолжение следует)
Этюд
Автор публикации
