Голодные игры
В небольшой раздевалке у девочек после тренировки стоял по-весеннему сладковатый запах терпко-обворожительного девичьего пота. Тут то и дело вокруг мелькали сбрасываемые и натягиваемые одежды. Разгоряченные юные тела только начинали остывать после пары часов интенсивных спортивных баталий. Здесь определённо было, чем полюбоваться и на что поглазеть.
Тренер городской команды девочек по волейболу А. А. Сомов, по прозвищу “Аттила”, почувствовал лишь лёгкое недоумение (что вообще-то с ним случалось довольно редко) и незаметно для себя стал носителем вторичного разума. Правда, к лёгкому недоумению, приключившемуся с тренером посреди опустевшего зала, примешалось ещё одно обстоятельство – по выражению самого Анатольевича, у него «в штанах взвился дым». Подобное на тренировках случалось с ним и раньше и довольно часто, но он не обращал на то никакого особого внимания.
Лишь слегка прикрыв вздутый плавник на спортивном трико папкой с журналом занятий, Алексей Анатольевич вошёл в знакомую раздевалку, и уселся среди оголяющихся юных тел, в самом их эпицентре, на низкую лавочку. Молча, и с неподдельным интересом, он по-деловому уставился на окружавшие его подробности происходящего. Ирочка Мальцева стояла прямо перед ним, повернувшись спиной, и только стягивала с плечей насквозь мокрую красную майку, под которой были видны туго впившиеся под лопатки бретельки скромного лифчика. Основная нападающая команды — Аня Готис — сидевшая справа от Ирочки, интенсивно вытирала рукой свои широко расставленные крепкие ноги, сильно болтая при этом огромными голыми сиськами. Маленькая разводящая Леська Гончар увлечённо зевала в окно, успев за всё время стянуть вниз к кедам лишь наколенники, да и это был вполне возможен вариант, что слезли они с неё ещё в спортзале. А обалденная и стройнотелая Людочка Борц, признанный белокурый капитан команды и тайная зазноба сердца Аттилы, стояла уже полностью обнажённой, полуотвернувшись к вешалке, и извлекала из спортивной сумки купально-душевые принадлежности. Половина его подопечных, были все как на подбор!
Неподдельный интерес тренера, внимательно разглядывающих всех девчонок, был замечен лишь Галкой Бланчек, новенькой нападающей, которая первая замерла на своём месте, едва прикрыв грудки снятыми трусиками, и слегка толкнула под бок копавшуюся в углу Катю Лель, чуть слышно шепнув ей: «Кэт, Аттила!..». На её шёпот в сторону Анатольевича обернулись и Леночка Зайцева с Ирой Летных; а через минуту уже почти все девичьи взгляды были устремлены на сосредоточенно созерцающего своё окружение тренера. Только Людочка по-прежнему, не замечая ничего кроме себя самой, продолжала спокойно копаться в спортивной сумке. С её плеча полотенце само соскользнуло на скамейку, и она наклонилась за ним так глубоко, что на тренера из-под млечно-белых вытянутых бёдер вдруг зыркнули половинки розовогубой персиковой мякоти в обрамлении светлых кудряшек. Взяв себя в руки, Алексей Анатольевич громко оповестил капитаншу о своём здесь присутствии:
– Кгг… Ггэммм! Борц, чуть попозже помоемся!
Полотенце у Людочки снова вторично упало, а Леночка Зайцева внятным для всех полушёпотом произнесла: «…будет пропиздон…».
Плановый, но довольно энергичный разбор занятий происходил в течение ближайших пятнадцати минут и, как всегда, обернулся яростным спором между капитаном команды и рассерженным тренером.
– А вот Гончар сегодня два часа играла в пионербол! Я выгоню её из команды!
– Не выгоните! Она лучшая разводящая под меня! – парировала выпады Борц.
– Под тебя? Эта «лучшая» спит на площадке! И сейчас, между прочим! Посмотри…
– Олеська, не зевай! Ну и что, Алексей Анатольевич!! Может у неё ночь трудная была! Она отличница, знаете, сколько ей всего задают?
– С твоими отличниками, Люда, и с такой распасовкой на нас достаточно будет одного какого-нибудь злоебучего судьи на спартакиаде, и полные штаны медалей нам обеспечены!
– Вот вы бы и поговорили с учителями, Алексей Анатольевич, чтоб они Олеську в покое оставили!
В таком духе диалог двух разновозрастных, но одинаково пылких сердец мог продолжаться часами. Было замерший процесс раздевания-переодевания постепенно вновь возобновился, и некоторые уже начинали переминаться переобутыми в сланцы ножками, нетерпеливо поглядывая в сторону заветно-охладительного душа, когда Аня Готис перестав, всетаки демонстративно наминать свои сиськи, неожиданно поймала в словах тренера главную суть:
– На какой спартакиаде, Алексей Анатольевич?
– «Какой?»… На спортивно-юношеской! – Зотов, пребывая в пылу полемических сражений, вытирал взмокший лоб сложенным цветным платочком, подсунутым ему тихоней Мальцевой. – Едем в Севастополь… завоевывать Крым.
– Когда? – всеобщее внимание в раздевалке вновь было мгновенно привлечено к тренеру, и он подробно стал пояснять, что остаются считанные недели, что команда, как всегда, не готова, и что он не простит ни им, ни себе, любого, кроме первого, места на соревнованиях.
Эйфория, накрывшая весь состав одновременно, отразилась крайне живописно на их уже почти повсеместно обнажённых телах. У кого-то, в такт прыжкам, подпрыгивали упругие белые мячики грудок, у кого-то от радости сводило вместе коленки, а стоявшая рядом Ирочка даже чмокнула Алексей Анатольевича в жёсткую щёку. Отчего ему нестерпимо захотелось потрогать её за покрытую еще редким пушком влажную щель, скакавшую перед ним на расстоянии вытянутой руки.
…И всё это время у него конечно же стоял. Стоял так, что его поведением приятно был удивлён и сам Аттила. Всё-таки обычно, поторчав с несколько минут, предмет успокаивался и складывался в пах. Сейчас же он вздымался и буквально из кожи вон лез, невзирая на все окружающие перипетии чисто служебных волнений и споров. В конце концов, тот достоялся до того, что это заметила маленькая вертихвостка Гончар. С её век словно мановением сдуло сон, и расширившиеся глазенки девочки весело заблестели, уставившись под край сползшего с колен тренерского журнала.
– Ой, Алексей Анатольевич! Вы такой сегодня странный! – вообще-то от «неуда» по поведению её всегда спасали только одни круглые пятёрки по остальным предметам.
Он поспешно произвёл рекогносцировку, поправил папку-журнал, и свирепо нахмурился в Олесины тёмны очи, торопливо парировав под нарастающее в раздевалке хихиканье:
– Ладно ржать, Гончар! Вырастем, ещё не того насмотримся! Привыкай! Всё, успокоились! Разбор окончен, все свободны. По очереди подходим на оформление в поездку. И по возможности оперативно – Меня, между прочим, любимая жена дома ждёт!
Совершенно серьёзное со стороны Зотова упоминание о жене вызвало напоследок ещё один громкий смешок: супруга Аттилы – Светка Пламенева – была в полтора раза младше его. Буквально несколько лет назад, она была старшей школьной подругой у некоторых из членов их команды, что предоставляло повод для самого разного рода секретных девичьих обсуждений и для появления в их головушках будоражащих воображение сцен… Что, впрочем, совершенно не мешало быть ей беременной от Атилы уже по третьему кругу. Под эти смешки команда затеснилась вокруг Аттилы и возле открытого настежь входа в душевую.
* * *
Пока шло рутинное оформление данных для будущих участниц соревнований, он несколько раз отрывался и воспарял созерцанием над склонившимися к журналу, любуясь солнечно-оранжевым ярким закатом, бьющим в узкое окно раздевалки, и замирал на совершающих пленительный обряд омовения и переодевания юных обнаженных наядах.
…Вот бреющая свой ещё почти незаметный пух под мышками Катя Лель. Тщательно исследующая всё остальное тело на предмет постороннего пуха внимание, внезапно вдруг задержавшаяся на округлостях маленьких мячиков: пушинок на груди обнаружено не было, но розово-смуглые от нечаянного возбужденья соски оказались наощупь настолько приятными, что Катенька чуть не позабыла вымыть попку на выходе…
…Прыгающая на одной ножке и вытряхивающая воду из уха после душа Леночка Зайцева одетая в одни расшнурованные кеды. Смешно потряхивающиеся и сильно вздутые розовые окружности сосков ещё почти отсутствующих грудей, а между ножек свитые в единственный мокрый завиток тёмно-рыжие кудряшки чуть выпуклого лобка…
… Олеська Гончар усердно намыливающая гладкую спинку прогнувшейся новенькой Гали. («Олесь, я сама там…», «Балда! Ты чё думаешь — я хочу потрогать тебя за пизду?!! Ну конечно хочу…», «Леська!..», «А?..», «Х.. на! Я сама… Ой, не щекотись!..», «Не буду. А так? Приятно?», «Угу…Балда…»).
…Тщательно вытирающаяся, стараясь всё время оказаться перед самым Аттилой, Ирочка Мальцева. Её ещё немного угловатые контуры зреющего подростка уже к лету явно обещали обернуться восхитительными пропорциями сногсшибательной темноволосой красавицы…
…Его любимица Борц упорно стоящая раком под струями душа в попытках отмыть каждый миллиметр на пяточках и каждом своём ноготке. Зотов осторожно и очень жадно дул-дотрагивался до ее выпяченных розовых лепестков нежным дуновением тепло-горячего ветерка своего дыхания, и в ответ эти длинные, вздутые малые губки трепетали и вздрагивали краешками, обильно примешивая к брызгам душа росистую влагу млеющих в затаённом счастье недр…
…Почёсывающая свою темную треугольность на скамейке и задумчиво глядящая на потолок, Аня Готис. Натянутая на крепкий торс свежая кофточка уже вполне компенсируется проступающими сквозь ткань сосками и задранной на скамейку правой ногой – сейчас ей пофиг всё вокруг, ее пальцы чуть шевелятся, как на автопилоте, путаясь, в обильных зарослях не в меру мохнатого входа влагалища…
…Ирочка Летных «уложившаяся» в полминуты намыливания под своей кудряво-юной очаровашкой. Ее согнувшаяся небольшим колесом «в три погибели» спинка подрагивает от напряженья и едва скрываемых судорогах; узкая ладошка быстро скользит зад вперед по прощелку у писи; отлетающие на кафель стен и тут же смываемые потоками воды пушистые мыльные хлопья… Задержанный умелым горлом, оставшийся немым для рядом стоящих такой сладостный «Ах…» из опрокинутого под себя раскрытого ротика…
Девочки постепенно исчезали из раздевалки, а Аттила всё еще возился с оформлением, решив пока не демонстрировать свой раскручивающийся болт бойким на язык и морально непроверенным воспитанницам ещё один раз. Наконец, проходы между двумя рядами скамеек совсем опустели, и Аттила окончательно вернулся в реальность. Алексей Анатольевич поднял глаза от захлопнутого журнала и упёрся взглядом в неспешно растирающую махровым полотенцем вьющиеся тёмно-каштановые волоски под мышкой голую Ирочку Мальцеву. «Бля, милота то какая …», мужчина ласково выматерился про себя, вынужденно хлопнув глазами от этой млечно-сиятельной красоты в тёплом свете отжигающего вовсю за окном солнца.
– Мальцева, тренировка окончена! Все расходимся по домам! – напомнил Аттила, вставая и запахивая журнал под мышку. («А ну вас всех!..»)
Но в раздевалке, помимо Ирочки, крутилась ещё и ее бессменная подружка Олеся Гончар и «по домам» у Зотова несколько отложилось.
– Алексей Анатольевич, а я вот всё хотела спросить! – уже одетая в топик и мини-юбку маленькая Олеся, поигрывая сумочкой на плече, преградила путь Аттиле из раздевалки основательней Китайской стены. – Почему это вы к нам в раздевалку всё время заходите так свободно? Вы же мужчина!
Её милые, нахальные, глазки, словно в подтверждение её слов, вполне невинно приопустились вниз и нагло упёрлись в оттягивающее ткань трико, достоинство тренера.
– Гончар! Я мужчина, тогда, когда свою Светку до и после работы ебу! – со всей обыденной строгостью сообщил Аттила, и уже намеренно, напролом застряв перед ней, не скрывая обрисованных на штанах контуров предмета своей внутренней гордости. – Только ты мамане об этом не говори, а то выпорет! А здесь я тебе не мужчина, а тренер! Может быть слышала? Наставник по спортивной и воспитательной работе! И вхожу, когда мне нужно и куда нужно! Вопросы есть ещё?
– Только один… – вопрошайка резко быстро свернула всё своё нахальство, и приняла перед ним вид слегка растерянной и вполне невинной крошки.
– Быстрей, я опаздываю! – Аттила нахмурился, явно чуя опытным тренерским сердцем какой-то подвох.
– Алексей Анатольевич… – Олеська чуть переминалась с ноги на ногу, заглядывая ему в глаза и всё не пропуская собой. – Алексей Анатольевич… А вы делаете… Светке… оральный секс?
– Дуреха ты малая! – не сдержался и усмехнулся на радость Олеське Аттила, взял её за пухлые плечики и переставил на полметра в сторону. – Гончар, я выгоню тебя на две тренировки с занятий! Потом узнаешь…
– Это перед соревнованиями-то? – запросто не поверила ему уже вдогонку Олеська.
Аттила решительно двигался к выходу.
– Алексей Анатольевич, стойте! Пожалуйста! Я не то хотела сказать вам! Ну, пожалуйста, стойте!
Гомонящее юное чудовище нагнало его на пороге и просто вцепилось в рукав тренерской мастерки.
– Ну что ещё? – допрашиваемый обернулся к ней и предупредительно покачал головой: – Олеся!
– Алексей Анатольевич, сядьте! Пожалуйста! Ну, пожалуйста-препожалуйста…
На этот раз в умоляющем тоне Олеськи сквозили действительно какие-то искренне-тревожные нотки, и Аттила присел на край скамейки, метнув тревожный взгляд на стоящую Ирочку:
– А Мальцева почему не переодевается?
– Алексей Анатольевич!.. Ира… – подружка подбирала слова, что в привычку её никогда не входило, – Она… Она любит вас!..
– Так! – Аттила резко встал.
– Нет, не так! – миниатюрная Гончар столь стремительно обвисла на нём, что могучий Аттила вновь и запросто осел на скамейку. – Алексей Анатольевич, соберитесь! Я правду вам говорю, она ночами уже не спит и всё из-за вас! А сейчасей нельзя волноваться – она в актрисы готовится и самая-самая красивая!!!
– Акт…??? Это почему же самым красивым нельзя волноваться? – не выдержал накала страстей и рассмеялся каменнолитой Атила.
– Па-качану!!! – в потемневших до сумерек глазах Олеськи мелькнула ослепительной искоркой ненависть. – Алексей Анатольевич… — она чуть не задыхалась — Вы любили когда-нибудь?..
* * *
– А? – Атила умел находиться в растерянности не более полутора-двух секунд: – Гончар, это весь твой вопрос? Он снова встал.
– Весь… вопрос… – мелкая разводящая, ставшая совсем крошечной, смотрела на него своими готовыми расплакаться глазенками.
И вдруг, присев, она укусила его за бугорок. Лишь совсем немного склонив свою очаровательную головку…
– Олеська, пизда!.. – нечаянно вырвалось у Алексей Анатольевича. – Больно же, бля…
В меру офонаревший тренер растирал задетое место ладонью.
– Не материтесь, Алексей Анатольевич! – резонно заметила надувшаяся и уже стоящая к нему вполоборота Олеся. – Не на картошке!
* * *
…Он был заворожен… Он жадно рассматривал голопузую, скорчившуюся от смеха Ирочку. Она словно специально повернула к нему свою молочно-смуглую попку. Половые губки слегка разошлись под ней и подрагивали в такт её захлебнувшемуся дыханию… На чуть заметной малиновой бусинке ее сладкого клитора блестела готовая соскользнуть капля девичьей хрустально-прозрачной росы…
– Мальцева, перестань! – Атила с тяжёлым вздохом перевёл от неё свой растерянный взгляд. – Ты хохочешь, а из-за тебя тут Олеська кусается!
Тренер девчачьей команды покачал головой, пытаясь сообразить, какой такой внезапный порыв пламенных чувств накрыл сегодня его и нимфеток его команды. Но Олеська не дала ему долго раздумывать.
– Я, Алексей Анатольевич, – стремительно обернулась она, – Вас всего сейчас проглочу, если вы не перестанете Иру по фамилии называть! Я же сказала, она любит вас, уже целых три месяца…
Заступница вдруг на мгновенье запнулась и тихо просопела:
– Неужели вам не понятно совсем?! Ну дайте нам хоть пососать…
– Чиииво?.. – у замершего на вдохе Аттилы, едва хватило сил на уточнение им услышанного – внутри резко свернулась и стала плавно разворачиваться упруго-жёсткая стальная пружина.
Олеся не торопилась ничего уточнять. Правда, и тихоня Ирочка уже отхохотала почти…
С добрую минуту тренер детско-юношеской спортивной школы олимпийского резерва переводил взгляд с одной своей воспитанницы на другую. Олеся, сделав вид, что виновата, но совсем не при чём, рассматривала елозящий по плинтусу кафеля носок своей туфельки. А Мальцева, как Ассоль выжидательно смотрела навстречу солнцу в окно.
«Померещиться же!», мелькнуло в голове у Аттилы, и он попытался ещё один раз двинуться к выходу.
– Нет, не «померещилось»! – Леся снова умело остановила его. – Дайте!
Аттила опёрся всей спиной на стену с приоткрытой почти что у входа наружу дверью, достал из кармана олимпийки отнятый у Митьки Перечина кожаный кисет-сигаретницу, нервно закурил. И затем одним рывком вывалил наружу из трикушников свой немаленький «факел».
Он не курил с пятого класса и теперь с наслаждением самоистязателя ждал приступа хорошо запомнившейся с детства тошноты от процесса. Леська и голая Ирочка замерли подобно двум «моделям образцам» для изваяния легендарной статуи спортсменки с веслом. И если куда смотрела Ирочка, пока было неизвестно, то распахнутые зеницы Олесеньки созерцали исключительно лишь прижимающийся залупленной головкой к тренерский пупку, хуй. Зотов курил в затяжку, глубоко, ожидая с мгновения на мгновение отшибающего мозги приступа кашля. …Но не было даже обещанной сознанием тошноты… Внутри, мягко развернувшись, начинала медленно прогреваться в льняную из стали спираль…
Медленно приходя в себя, Олеся, как завороженная потянулась рукой и обвила ладошкой крепкий бархатный ствол. Перевитые вены сильно запульсировали в ладошке, и она, не сдержавшись в ответ, стиснула свой кулачок. Аттила чуть захлебнулся в дыме и потушил о стену ставший бесполезным бычок. – Олеся, ну что ты… То кусаешь его, то дергаешь! Целовать его надо!
– Ой, пардон сильвупле… – Ир, прикрой дверь и иди сюда… Да не бойся… – разбитная подружка постепенно обретала дар речи.
– Алексей Анатольевич, можно, да? – прикрыв двери, голая Иришка вернулась к ним, и одним из розовых сосочков, торчащих на него, чуть касалась локтя, и покрытого шерстью предплечья.
Нагнув голову вниз, тот удивленно смотрел на увлечённо сосущую Леську, и обречённо-серьёзно кивнул. Его гудящие ноги уже почти не ощущались, тянуло то ли громко выматериться, то ли высоко взлететь… Ирочка неспеша присела рядом с Олеськой, и осторожно просунула ладошку между её подбородком и большими овалами, ухватив Зотова за отвисло-горячий мешочек у самого основания. Теперь её холодные сиськи плотно прижались к его ноге.
Олеся с нечеловеческим усердием возюкала своим маленьким ртом по отполированной надутой головке и смешно причмокивала от неумелых попыток сосать. Улыбаясь, Ирочка вдруг потянула за яйца сильней, отчего залупа вновь полностью вошла в Олеськин ротик, предавая её лицу крайне обворожительное и до жути юморное выражение. От таких потуг, над верхней губой у нее даже выступил пот. Короткие рукавчики топика поплыли кругами под мышками, а по надутым щекам разлился нежный симпатичный румянец, почти до ушей.
– Ффф-ух! – оторвалась она на миг и выдохнула. – Ого… Так здорово!.. Будешь?
Маленькая отличница предлагала подружке член, будто делилась с ней порцией эскимо.
– А как? – спросила Мальцева, обладая вовсе не меньшими знаниями (буквально вчера, они вдвоём смотрели порнуху, утянутую у Олесиного брата). Просто характер у неё был куда менее решительный, и она всегда немного стеснялась…
– За щеку! – с нерешительностью любимой подруги Гончар боролась самыми экстремальными методами. – Целуй!
Она отклонила колотушку тренера в сторону и нагнула Иру за плечо, придвигая ближе. Та чуть прикрыла глаза и шевельнула губами.
– Ага, вот так… – высунув язычок, Олеся смело поводила пахнущей мускусом залупой у неё по губам и прижала голову подружки сильней. – Теперь соси!
Пугливая Ирочка, не открывая глаз и едва касаясь губами краешка, принялась легонько посасывать из ощутимо затрепетавшего в её ротике маленького отверстия. Но долго сосать ей уже не пришлось. Аттила весь напрягся, подобрался каменными ягодицами и отлетел. Мальцева, не моргнув даже глазом, стойко начала проглатывать ринувшийся к ней наружу молочно-кисельный поток, смакуя небольшими глоточками его горячий, и до конца еще непонятный вкус …
* * *
– Ир, ты что… – у восхищённой Олеськи, взлетели бровки, а между ног вспотели трусики. – Это же сперма!
– Да? – с немного глуповатым видом спросила Иришка, втягивая забрызганные губки, и по кругу облизывая их. – А ты говорила «божественный нектар.
– Вот ты дуреха, это ж не я! Это в той старой книге было так написано! Хоть немного бы оставила… Вкусно или врёшь, как всегда?
– Не вру, отпад!
– Да ну????
Тренер возвращался в себя под мирно-возбуждённое чириканье у потухающего всё больше и больше факела.
– Так. А теперь обе – раком! – вдруг скомандовал Аттила тоном, который обычно собирал в шеренгу разбросанную по площадке команду за пятнадцать секунд.
– Ой, нас кажется с тобой, сейчас будут ебать! – как выяснилось, подобное Олеся могла изречь не только ворчливым шёпотом на тренировке, но и с нескрываемой ноткой явной обрадованности облокачиваясь на скамейку рядом с голой Мальцевой, и быстро задирая свою мини-юбку.
– Хер дождётесь! – в Алексей Анатольевича возвращалась вся его спортивная строгость.
Он присел перед зачинщицей на корточки и стянул с нее белоснежные трусики, почти до коленок. Они были промокшими в самом узком месте, чуть ли не до резинки. Маленькая писюша Леськи, едва прикрытая тонкими шелковистыми волосками, выглядела у нее, до неприличия по детски. Плотно сложенные в выпяченный бутон два валика чуть порозовевших от возбуждения губ, надёжно скрывали все прелести нераспущенного девичьего цветка. Он слегка раздвинул мягкие полушария, и ее пизденка потянулась в стороны, слегка приоткрыв плотно стиснутый зёв, а крошечное розовое колечко в попе засияло разбежавшимися во все стороны морщинками-лучиками.
– Ай! Щекотно же!!! – она чуть не подпрыгнула, когда Аттила в первый раз поцеловал её в мягко-нежный и нераспустившийся бутон.
– Леська! Ещё раз заорёшь – всё отменится! – по всему, Алексей Анатольевич собирался тут не в бирюльки играть!
Его язык осторожно потрогал плеву. Вкус на глубине отдавал кислинкой и привычно, до напряженья в коленных чашечках, завораживал… Аттила медленно провёл языком от целки до еле заметного копчика.
– А-а-ох! – Олеська вздохнула так громко, что стоящая рядом, в такой же позе, испугалась глазами.
– Теперь потерпи! – Аттила вынул язык из неё и придвинулся к Мальцевой. – Ир, а ты чуть ниже попу, лопатки вверх!
Ирочке совсем стало неудобно. Она держалась за стенку и еле стояла на полусогнутых, сильно выставив попку назад. Он с минуту гладил по её твёрдым до дрожи соскам, любуясь на кудряво-приветливый распах её нежных раздвинутых створок. Довольно развитые лепестки малых губ алели возбуждённо-налитыми краями, обрамляя протяжную влекущую щель, а клитор, чуть залупляясь, пугливо выглядывал из небольшого кожаного капюшона.
Пленочка встретила его сразу, на самом входе, и слегка пропустила внутрь кончик его языка обширным отверстием. Он жадно поцеловал Иришку взасос во влагалище и, спустившись чуть ниже, плотно охватил губами мягко пружинящий клитор. Красавица застонала, опираясь щекой о стену, и неожиданно почувствовала на своих губах робкие неумелые губы: Леська не выдержала, и приникла к ней ртом, пытаясь тоже поцеловать. Мальцева распахнула и вновь закрыла глаза, а Олеськин язык стал лизать её по сомкнутым губам. Под попкой у Ирочки стало вдруг до того хорошо, что она замурлыкала. В едва слышном полустоне, она сжала в ладошках огромные лапы Атилы, сомкнутые у неё на животе. Опытный в куни мужчина быстрей заскользил языком вдоль вздутого до предела, набухшего клитора, и Иришка тут же забилась в лёгких судорогах уже не первого оргазма…
Ну, а в это время Олеся тоже дрочила вовсю, обхватив свободной рукой подружкину талию и целуя любимую Мальцеву уже во всё что попадалось под губы: в щёки, в шею, в плечи и в рот… Тренер снова вернулся к ней и накрыл губами её скользящий в писюшке пальчик, настойчиво отнимая у него совсем крохотный бугорок. Олеська заурчала медвежонком и сильно прыснула ему в рот…
– Алексей Анатольевич… я… Ой-йёй! Ох!!!
Потом он усадил их обеих, расслабленных до нежного шёпота в ушах, на скамейку. Раскрыл им ножки и по очереди терпеливо долизывал, постепенно успокаивая пробуждённое страстное естество у своих юных и нежданных прекрасных вакханок…
* * *
Сползающая с лавочки Мальцева, почти сидела у него на плечах, когда у порога послышался грудной перекатывающихся в разных тембрах голос супруги Аттилы:
– Вот они где! Ирка, а я тебя разве этому учила, по-твоему, да?
Ирочка взволнованно и всё ещё слегка отрешённым взглядом посмотрела на старшую двоюродную сестру.
– Ой, Светуль, нет!.. Это всё он!.. Я влюбилась… а он, знаешь, какой…
– Какой? – Светка Пламенева почти искренне озадачилась, стоя с едва начавшим округляться животиком пятого месяца над не отвлекающимся от лобка мужем, о котором ей возможно предстояло узнать что-то ещё совершенно неведомое.
– Свет! – решив взять огонь на себя, Гончар подпрыгнула к ней и поправила край своей джинсовой юбки. – Не ругайся! Мы только один разок… попробовать!.. Мы нечаянно…
– Скажи ещё, что вы больше не будете! – жена Зотова, похоже, не очень-то доверяла бьющей через край сквозной честности Олеськиных томно-бездонных глаз.
– Привет любимая! Присоединяйся, а то я уже пол часа как на взводе! – оставшись без сладеньких плюшек, Аттила выпрямился и предъявил из под треников вздыбленный кол.
– Что, прямо здесь? – от такого неожиданного поворота, Светлана даже растерялась. – А вдруг тётя Маша зайдёт? Она посмотрела по сторонам, затем на Ирку, и по родственному пригрозила той пальчиком: — Не дай бог, растрепаете, три шкуры спущу и голяком по миру пущу!
– Они дорогая, тут все свои, становись… – он уже поцеловал её в жаркий с улицы лоб и ловко, по привычке разворачивал к себе спиной.
– Лан, я вижу, вы тут совсем с ума посходили … – высокая, стройная Пламенева уже спешно перебирала длинными смуглыми ножками, стягивая через пыльные каблуки тонкую полоску чёрных ажурных трусиков.
По каким-то внутренним своим убеждениям в период беременности, начиная с третьей недели, Аттила имел супругу лишь в зад. Попа жены была настолько разработана и развита им, что впускала в себя его с не меньшей охотой, чем закрывавшаяся на девятимесячный перерыв, короткошерстная и по-восточному узкая лилия, её смуглой норушки. А для застывшей рядом Олеськи этот способ был вообще совершенно невиданным открытием…
– Ой, вы что! Не туда! – до этого Олеся Гончар думала, что подобное возможно лишь в фантазиях слышанных от мальчишек речевых преувеличений; она с распахнутыми от удивления глазами смотрела, как надутая фиолетовая головка тренера напористо упирается в морщинисто-коричневое колечко между булочек женщины.
– Не ори.. Иди ко мне! – загнутая Светка потянула её за спущенные трусики на себя и поставила перед своим лицом, целуя в голый пупок.
Обожающая щекотку Олеська захихикала, а подружка заняла её место рядом с тренером, который медленно разминал Светкин вход тугой залупкой.
– Иринка, а ну-ка смажь! – Пламенева нырнула рукой в свою валявшуюся на полу сумочку и протянула младшей сестре тюбик с питательным кремом.
– Что? – не поняла Иришка, но старшей некогда было повторять: она уже самозабвенно сосала прямо через тонкую хэбэшку топика маленькие Олеськины сиськи.
Ирэн присела и выдавила немножко крема на краешек пальца, вопросительно уставившись на ничего не замечающего вокруг Аттилу. Тот, не отводя взгляда от крепко сжатой в руках жениной жопы, лишь немного повёл в сторону торсом, подставляя Мальцевой чуть не под носик качающийся корень, отчего ей нестерпимо захотелось повторить с полчаса назад произведённый ею эксперимент с долгим поцелуем в большую головку. Судорожно сглотнув, Ирочка подрагивающими кончиками пальцев помассировала блестящий ало-фиолетовый шарик. Горячий и упругий, он снова привёл малую в экзальтированное состояние, от чего она осторожно сжала его, ощущая упругую мягкость невиданного ею ранее живого тела.
– А теперь и там…давай! – мужчина кивнул ей на оголённую и растопыренную им попенцию жены. Девочка набрала ещё немного крема и потёрла тёмно-коричневое углубление сфинктера.
Аттила подхватил её сжатую ладошку и толкнул чуть вперёд. Ирочкин средний пальчик тут же прошел до третьей фаланги прямо в горячую глубь. – Ой!.. – аккуратней там! – выглянув из за плеча, прошипела Света. Муж послушно выдернул его назад и нагнул к обрамлённой чёрными волосками щелочке, уже давно изнывающей по любви от ползающего на верху члена.
– Сожми сильней! – Аттила ласково погладил жену от попы по бёдрам.
На глазах у изумлённой Ирули, блестящая и сминаемая от напряженья головка, не ведая преград, с напором полезла в плотно сжатое Светой очко.
Светке хотелось уже до безумного, она натужено напряглась и изо всех сил поджала неуёмное дно.
– Ага, вот так!!! – звонко вздохнул страдалец.
Крепко сжатая задница в один миг мелькнула звездулькой и оказалась насаженной на весь крепкий сталактит фактически до основания. Тонкое колечко привычно и забористо сжало гостя возле самых яиц, и Атила размеренно закачал ходуном в покрытой легкой испариной заднице.
Женщина повисла на Олесиной шее и со вкусом урча, сосала ее нижнюю губу, прижимаясь своей голорозовой грудью к оставленным мокрыми пятнам на топике у подружки сестры.
От приятного трения пары сосков, Олеська лишь тихонько повизгивала, а Ирочка осторожно взяла Атилу сзади за яйца…
Дольше сдерживать свой пыл Атила уже не мог. Он резче задвигал голой задницей, вколачивая туда весь ритм ускорения при свободном падении. – Еби ..ебическая сила, как хорошо – стонала Светка, и словно велосипедистка на треке, столь же стремительно закрутила бёдрами в ответ.
– Уг-гууух!!! – в последний раз Атила вошёл так глубоко, что чуть ли не слился с супругой в одно целое: где-то в глубине нее брызнул фонтан, наполняя живот тёплым мягким покоем, а снаружи пуская пенку, и ловя разведенными створками его красные яйца, запульсировала в долгожданном оргазме, кофейная лилия.
– Свет, ну ты хоть кончила? – минут через пять, с распухшей нижней губой, Олеська задала по детски-глупый вопрос.
– Да нет… Орехов пощёлкала… – улыбнувшись, Светуля обвила шею сидящего рядом с ней муженька и прильнула к нему в поцелуе: – Алёша, я тебя люблю!
– Свет, а можно мы к вам в гости придём? – Олеся сжимала в руке ладошку Ирочки Мальцевой и пыталась заглянуть к довольной самке в глаза.
– В роддом что ли? Всей командой? – смеясь лишь внутри, Светка, взглянула осоловевшими от счастья очами на двух присевших перед ней малолеток.
– Ну… Свет!
– Мала то вообще-то ещё… – та с напускным строгим сомнением закачала головой. – Видишь, даже хотюн не вырос ещё…
Она нежно скользнула ладошкой меж расставленных Олеськиных ног и мягко ущипнула её за верх полудетской писюльки, слегка коснувшись ее почти неуловимого клитора.
– Пожалуйста…Светулечка, нам так очень хочется!!
– Ну, хорошо, валяйте… – неожиданно легко согласилась она, склоняясь головой на плечо Атилы. – У меня как раз завтра будет торт ко дню рождения Барсика… Только напомните хоть за полчаса, чтоб я трусы переодеть не забыла… Как ни как гости!
…От последовавших на прощанье поцелуев, он взлетел над согретою тёплым вечером школой навстречу лучам разыгравшегося в своём оранжево-пламенном буйстве весеннего или быть может осеннего солнца. Он так и не успел точно определиться с переливавшимся здесь ласковым временем…
.
Автор публикации
скоро выйдет в свет вторая часть))))